10.10.2013 в 08:12
Пишет Антон Юрьевич:Бескультурные различия
Рахмату, неграмотному крестьянину тридцати одного года из отдаленного района, показали рисунок молотка, пилы, полена и топора. "Какие предметы похожи? И что лишнее?" — спросили его. «Они все похожи, — сказал он. — Я думаю, что все они нужны. Смотрите, если Вам нужно разрубить что-нибудь, Вам нужен топор. Так что все они нужны".
Мы попытались объяснить задачу, говоря: "Послушай, вот трое взрослых и один ребенок. Конечно, ребенок не принадлежит к этой группе".
Рахмат отвечал: "Нет, мальчик должен остаться с другими! Видишь ли, все трое работают, и если им придется бегать за разными вещами, они никогда не закончат работу, а мальчик может бегать за них. Мальчик научится, и это будет лучше — они смогут вместе хорошо работать".
О, это ж современная школа, подготовка к ЕГЭ. Антон Юрьевич, что делать, если все ответы правильные? Вот что:
Дети старшего и особенно юношеского возраста перестают обобщать объекты на основе непосредственных впечатлений. Основой классификации становятся тогда некоторые очевидные свойства предметов. Каждый предмет включается в определенную категорию. Создаются системы объектов, объединенных в разные категории; развивается иерархическая понятийная схема, выражающая различную «степень общности» объектов. Например, роза — цветок, цветок — растение, растение — часть органического мира. Когда человек переходит к такому способу мышления, он прежде всего сосредоточивается на «категориальных» взаимоотношениях между объектами, а не на конкретных способах, которыми они взаимодействуют в реальных ситуациях.
А вот это ещё лучше:
В ходе культурного развития возникает способность делать выводы из силлогизмов, в которых ряд частных суждений ведет к объективно новому заключению. Два предложения, первое из которых дает общее утверждение, а второе — специфическое утверждение, представляют собой большую и малую посылки силлогизма. Взрослый образованный человек воспринимает эти посылки не как две отдельные фразы, а как некую логическую связь, ведущую к выводу. Например, я могу сказать: "Драгоценные металлы не ржавеют. Золото — драгоценный металл." Вывод "Золото не ржавеет" настолько очевиден, что многие психологи были склонны рассматривать подобное логическое заключение как основное свойство человеческого сознания...
Содержание силлогизмов первого типа бралось из практического опыта испытуемого, например: "Хлопок растет там, где жарко и сухо. В Англии холодно и сыро. Может там расти хлопок или нет?" Силлогизмы второго типа включали материалы, незнакомые испытуемым, и выводы из них должны были быть чисто теоретическими, например: "На Дальнем севере, где снег, все медведи белые. Новая Земля — на Дальнем севере. Какого цвета там медведи?"
Испытуемые, живущие в наиболее отсталых районах, отказывались делать какие-либо выводы даже из первого типа силлогизмов. Они заявляли, что никогда не бывали в этом незнакомом месте и не знают, растет там хлопок или нет. Только после длительных разъяснений их убеждали отвечать на основе самих слов, и они неохотно соглашались сделать вывод: "Из твоих слов понятно, что хлопок там не может расти, если там холодно и сыро. Когда холодно и сыро, хлопок растет плохо".
Такие испытуемые наотрез отказывались делать выводы из силлогизмов второго типа. Как правило, они отказывались даже принять большую посылку, заявляя: "Я никогда не был на севере и никогда не видел медведей». Один из наших испытуемых сказал: "Если Вы хотите, чтобы Вам ответили на этот вопрос, спросите людей, которые там побывали и видели их". Зачастую они игнорировали посылку и заменяли ее собственными сведениями, говоря, например: "Разные бывают медведи. Если родился красным, таким он и останется". Короче говоря, они пытались избежать решения задачи.
Можно проиллюстрировать эти трудности следующими протоколами беседы с 37-летним жителем кишлака. Мы предъявили силлогизм: "Хлопок может расти только там, где жарко и сухо. В Англии холодно и сыро. Может ли там расти хлопок?" - "Я не знаю". - "Подумай об этом". - "Я был только в Кашгаре. Ничего больше я не знаю". - "Но на основании того, что я сказал, может ли хлопок там расти?" - "Если земля хорошая, хлопок будет там расти, но если там сыро и земля плохая, он расти не будет. Если там похоже на Кашгар, он там тоже будет расти. Конечно, если почва там рыхлая, он тоже будет там расти".
Затем силлогизм был повторен. "Что ты можешь заключить из моих слов?" - "Если там холодно, он не будет расти. Если почва хорошая и рыхлая — будет". - "Но на какую мысль наводят мои слова?" - "Знаешь, мы — мусульмане, мы — кашгарцы. Мы никогда нигде не бывали и не знаем, жарко там или холодно".
Был предъявлен другой силлогизм. "На Дальнем Севере, где снег, все медведи белые. Новая Земля — на Дальнем севере. Какого цвета там медведи?" - "Медведи бывают разные".
Силлогизм повторяется. "Я не знаю. Я видел черного медведя. Других я никогда не видел. В каждой местности свои животные — если она белая, они будут белые, если желтая — они будут желтые". - "Но какие медведи водятся на Новой Земле?" - "Мы всегда говорим только о том, что мы видим. Мы не говорим о том, чего мы не видели". - "Но на какую мысль наводят мои слова?"
Силлогизм снова повторяется. "Ну, это вот на что похоже: наш царь не похож на вашего, а ваш не похож на нашего. На твои слова может ответить только кто-то, кто там был, а если человек там не был, он ничего не может сказать на твои слова".
"Но на основе моих слов: "На севере, где всегда снег, медведи — белые", — можешь ты догадаться, какие медведи водятся на Новой Земле?" - "Если человеку шестьдесят или восемьдесят лет и он видел белого медведя и рассказал об этом — ему можно верить, но я никогда его не видел, и потому не могу сказать. Это мое последнее слово. Те, кто видел, могут сказать, а те, кто не видел, ничего сказать не могут".
В этот момент в разговор вступил молодой узбек: "Из ваших слов понятно, что медведи там белые". - "Ну, кто же из вас прав?"
Первый испытуемый отвечал: "Что петух умеет делать, он и делает. Что я знаю, я говорю, и ничего кроме этого".
Откуда вы знаете, если вы там не были? А если те, кто это писал, сговорились? Да врут в книгах всё! И ещё они там все обкуренные были!
Эти люди высказывали совершенно верные суждения о фактах, о которых они знали из своего непосредственного опыта; в этих случаях они могли делать выводы согласно законам логики и облекать свои мысли в слова. Однако при отсутствии опоры на свой опыт и обращении к системе теоретического мышления три фактора резко ограничивали их возможности. Первый — это недоверие к первоначальным посылкам, которые не основывались на их личном опыте, что делало для них невозможным использование этих посылок. Второй — это то, что такие посылки не были для них универсальными; они воспринимались испытуемыми как частное утверждение, отражающее лишь единичный частный случай. Третий фактор — это то, что в итоге силлогизмы распадались у испытуемых на три изолированных высказывания, не объединенных единой логикой. В результате испытуемые решали задачу путем догадки или обращаясь к личному опыту. Неграмотные крестьяне могли объективно использовать логические связи, лишь опираясь на личный опыт, однако они не воспринимали силлогизм как прием, помогающий сделать логический вывод.
(Цит. по: Лурия А.Р. Культурные различия и интеллектуальная деятельность // Этапы пройденного пути: Научная автобиография. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. С. 47-69. Прочитано у kapterev).
Если питерские одиннадцатиклассники и студенты первого курса рассуждают подобно крестьянам, нужно ни лучшее подтверждение того, что система образования не работает? А если так рассуждают взрослые?
URL записиРахмату, неграмотному крестьянину тридцати одного года из отдаленного района, показали рисунок молотка, пилы, полена и топора. "Какие предметы похожи? И что лишнее?" — спросили его. «Они все похожи, — сказал он. — Я думаю, что все они нужны. Смотрите, если Вам нужно разрубить что-нибудь, Вам нужен топор. Так что все они нужны".
Мы попытались объяснить задачу, говоря: "Послушай, вот трое взрослых и один ребенок. Конечно, ребенок не принадлежит к этой группе".
Рахмат отвечал: "Нет, мальчик должен остаться с другими! Видишь ли, все трое работают, и если им придется бегать за разными вещами, они никогда не закончат работу, а мальчик может бегать за них. Мальчик научится, и это будет лучше — они смогут вместе хорошо работать".
О, это ж современная школа, подготовка к ЕГЭ. Антон Юрьевич, что делать, если все ответы правильные? Вот что:
Дети старшего и особенно юношеского возраста перестают обобщать объекты на основе непосредственных впечатлений. Основой классификации становятся тогда некоторые очевидные свойства предметов. Каждый предмет включается в определенную категорию. Создаются системы объектов, объединенных в разные категории; развивается иерархическая понятийная схема, выражающая различную «степень общности» объектов. Например, роза — цветок, цветок — растение, растение — часть органического мира. Когда человек переходит к такому способу мышления, он прежде всего сосредоточивается на «категориальных» взаимоотношениях между объектами, а не на конкретных способах, которыми они взаимодействуют в реальных ситуациях.
А вот это ещё лучше:
В ходе культурного развития возникает способность делать выводы из силлогизмов, в которых ряд частных суждений ведет к объективно новому заключению. Два предложения, первое из которых дает общее утверждение, а второе — специфическое утверждение, представляют собой большую и малую посылки силлогизма. Взрослый образованный человек воспринимает эти посылки не как две отдельные фразы, а как некую логическую связь, ведущую к выводу. Например, я могу сказать: "Драгоценные металлы не ржавеют. Золото — драгоценный металл." Вывод "Золото не ржавеет" настолько очевиден, что многие психологи были склонны рассматривать подобное логическое заключение как основное свойство человеческого сознания...
Содержание силлогизмов первого типа бралось из практического опыта испытуемого, например: "Хлопок растет там, где жарко и сухо. В Англии холодно и сыро. Может там расти хлопок или нет?" Силлогизмы второго типа включали материалы, незнакомые испытуемым, и выводы из них должны были быть чисто теоретическими, например: "На Дальнем севере, где снег, все медведи белые. Новая Земля — на Дальнем севере. Какого цвета там медведи?"
Испытуемые, живущие в наиболее отсталых районах, отказывались делать какие-либо выводы даже из первого типа силлогизмов. Они заявляли, что никогда не бывали в этом незнакомом месте и не знают, растет там хлопок или нет. Только после длительных разъяснений их убеждали отвечать на основе самих слов, и они неохотно соглашались сделать вывод: "Из твоих слов понятно, что хлопок там не может расти, если там холодно и сыро. Когда холодно и сыро, хлопок растет плохо".
Такие испытуемые наотрез отказывались делать выводы из силлогизмов второго типа. Как правило, они отказывались даже принять большую посылку, заявляя: "Я никогда не был на севере и никогда не видел медведей». Один из наших испытуемых сказал: "Если Вы хотите, чтобы Вам ответили на этот вопрос, спросите людей, которые там побывали и видели их". Зачастую они игнорировали посылку и заменяли ее собственными сведениями, говоря, например: "Разные бывают медведи. Если родился красным, таким он и останется". Короче говоря, они пытались избежать решения задачи.
Можно проиллюстрировать эти трудности следующими протоколами беседы с 37-летним жителем кишлака. Мы предъявили силлогизм: "Хлопок может расти только там, где жарко и сухо. В Англии холодно и сыро. Может ли там расти хлопок?" - "Я не знаю". - "Подумай об этом". - "Я был только в Кашгаре. Ничего больше я не знаю". - "Но на основании того, что я сказал, может ли хлопок там расти?" - "Если земля хорошая, хлопок будет там расти, но если там сыро и земля плохая, он расти не будет. Если там похоже на Кашгар, он там тоже будет расти. Конечно, если почва там рыхлая, он тоже будет там расти".
Затем силлогизм был повторен. "Что ты можешь заключить из моих слов?" - "Если там холодно, он не будет расти. Если почва хорошая и рыхлая — будет". - "Но на какую мысль наводят мои слова?" - "Знаешь, мы — мусульмане, мы — кашгарцы. Мы никогда нигде не бывали и не знаем, жарко там или холодно".
Был предъявлен другой силлогизм. "На Дальнем Севере, где снег, все медведи белые. Новая Земля — на Дальнем севере. Какого цвета там медведи?" - "Медведи бывают разные".
Силлогизм повторяется. "Я не знаю. Я видел черного медведя. Других я никогда не видел. В каждой местности свои животные — если она белая, они будут белые, если желтая — они будут желтые". - "Но какие медведи водятся на Новой Земле?" - "Мы всегда говорим только о том, что мы видим. Мы не говорим о том, чего мы не видели". - "Но на какую мысль наводят мои слова?"
Силлогизм снова повторяется. "Ну, это вот на что похоже: наш царь не похож на вашего, а ваш не похож на нашего. На твои слова может ответить только кто-то, кто там был, а если человек там не был, он ничего не может сказать на твои слова".
"Но на основе моих слов: "На севере, где всегда снег, медведи — белые", — можешь ты догадаться, какие медведи водятся на Новой Земле?" - "Если человеку шестьдесят или восемьдесят лет и он видел белого медведя и рассказал об этом — ему можно верить, но я никогда его не видел, и потому не могу сказать. Это мое последнее слово. Те, кто видел, могут сказать, а те, кто не видел, ничего сказать не могут".
В этот момент в разговор вступил молодой узбек: "Из ваших слов понятно, что медведи там белые". - "Ну, кто же из вас прав?"
Первый испытуемый отвечал: "Что петух умеет делать, он и делает. Что я знаю, я говорю, и ничего кроме этого".
Откуда вы знаете, если вы там не были? А если те, кто это писал, сговорились? Да врут в книгах всё! И ещё они там все обкуренные были!
Эти люди высказывали совершенно верные суждения о фактах, о которых они знали из своего непосредственного опыта; в этих случаях они могли делать выводы согласно законам логики и облекать свои мысли в слова. Однако при отсутствии опоры на свой опыт и обращении к системе теоретического мышления три фактора резко ограничивали их возможности. Первый — это недоверие к первоначальным посылкам, которые не основывались на их личном опыте, что делало для них невозможным использование этих посылок. Второй — это то, что такие посылки не были для них универсальными; они воспринимались испытуемыми как частное утверждение, отражающее лишь единичный частный случай. Третий фактор — это то, что в итоге силлогизмы распадались у испытуемых на три изолированных высказывания, не объединенных единой логикой. В результате испытуемые решали задачу путем догадки или обращаясь к личному опыту. Неграмотные крестьяне могли объективно использовать логические связи, лишь опираясь на личный опыт, однако они не воспринимали силлогизм как прием, помогающий сделать логический вывод.
(Цит. по: Лурия А.Р. Культурные различия и интеллектуальная деятельность // Этапы пройденного пути: Научная автобиография. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. С. 47-69. Прочитано у kapterev).
Если питерские одиннадцатиклассники и студенты первого курса рассуждают подобно крестьянам, нужно ни лучшее подтверждение того, что система образования не работает? А если так рассуждают взрослые?